В сентябре 1992 года я на собственной шкуре убедился, насколько высоки стандарты в команде. Брайан Кидд нежданно-негаданно сообщил мне, что я с первым составом отправляюсь на матч, в котором мы принимали московское «Торпедо».
Мне было тяжело поверить в это. Мне было 17, я был сырым юнцом. Никто из моих сверстников не был близок к первой команде: ни Батти, ни Скоулзи, ни Бекс. Об игре в основе и речи не шло, мы все боялись даже в раздевалку к ним войти без стука. В особенности Марк Хьюз был сторонником таких манер. Я даже и мечтать не мог о разговоре с игроком типа Спарки, если он не заговорит со мной первым, как следствие, я чертовски сильно занервничал, как только Киддо сказал, где и когда мне нужно быть.
Я в одиночестве сидел в автобусе, который ехал в находившийся в центре города отель «Мидлэнд» – там команда разместилась перед матчем. Даже отель был для меня чем-то новым. Я едва ли мог себе позволить часто ездить в центр города в те дни и никогда не видел чего-то настолько же шикарного.
Когда мы приехали на «Олд Траффорд», тренер сказал, что я начну матч на скамейке. Я предположил, что был нужен только для того, чтобы набрать нужное для еврокубков количество человек в запас, но, когда матч шел полным ходом Киддо сказал мне начать разминаться. Думаю, что среди 19 998 болельщиков только лишь мой отец подметил паренька, который бегал взад и вперед вдоль боковой линии.
Когда время подходило к концу, а на табло горели нули, мне велели переодеваться. Я должен был дебютировать, выйти на газон «Олд Траффорд», чтобы играть вместе с Хьюзом, Брюсом и Брайаном МакКлэром. Мальчик, все эти годы смотревший матчи с K-Stand, вот-вот получит свой большой шанс, выйдя на поле для того, чтобы страховать самого Андрея Канчельскиса.
Я пытался собраться с силами, наблюдая за тем, как Ли Мартин побежал трусцой к скамейке. Это не было просто выходом на замену или просто игрой в футбол. Это было исполнением моей мечты. Этот момент я буду помнить всегда – точно также я не забыл и то, что случилось после. Мы получили право на аут на правом фланге, этот аут так и останется моим единственным касанием за эти три минуты. Я попытался забросить мяч в штрафную, так как вбрасывание из-за боковой всегда было моей сильной стороной. Однако, как и все наши действия в атаке в тот вечер, оно завершилось нечем.
Когда мы в подавленном состоянии переодевались в раздевалке, тренер набросился на Гари Паллистера.– Гари, ты видел хотя бы один матч нашей молодежной команды? Ты видел, как этот парень бросает ауты?– Да.– Так, какого черта тебя не было в штрафной!
Фергюсон был недоволен, поскольку мы сыграли вничью 0:0 дома (через две недели в ответном матче мы уступим по пенальти), поэтому Палли получил по шее в тончайших деталях. Я сидел там, сильно волновался, хотел как можно скорее увидеть своего отца, чтобы разделить с ним свои эмоции, однако в тот момент я еще раз убедился, что наш тренер ни на секунду не позволит нам опустить планку.
Первый раз никогда не забывается. Я провел сотни матчей за «Юнайтед», но дебют всегда будет занимать особое место в моей памяти. На «Олд Траффорд» нас всегда учили стремиться к большему, но я отлично помню, как в ночь после того матча с «Торпедо» думал: «Если я умру завтра, я умру счастливым!»
